Александр рассказал журналу «Что делать Обозрение», почему в онлайн-образовании нет конкурентов, о чём стоит задуматься кадровикам и почему социальные сети нельзя доверять гуманитариям.
— Какими качествами обладает проект, привлекающий инвесторов?
Как банки любят выдавать кредиты тем, кому кредиты не нужны, так же инвесторы любят те проекты, которым не нужны деньги, которые успешно развиваются на свои средства. В них вкладывать куда менее рискованно, но таких проектов всегда мало. Есть несколько ключевых критериев, вызывающих интерес инвесторов.
- Огромный рынок. Если рынок маленький, то перспектив там не очень много.
- Рынок растёт, а не сокращается.
- Команда людей, в которую можно поверить.
Если первые два критерия нужны для того, чтобы вообще заинтересоваться и рассмотреть проект, то команда — это ключевой триггер, чтобы дать или не дать денег. Никакие бизнес-модели, никакие продукты и презентации не являются доказательством успеха — всё это поменяется сто раз. Люди либо выглядят так, что они могут что-то сделать, либо нет. Это самое главное.
Что касается отраслей. 200 лет назад человечество научилось выплавлять сталь в промышленных масштабах, и появилась такая штука, как инженерная наука, и такая профессия, как инженер. Прошло несколько десятилетий — и инженер исчез. Появился инженер-механик, инженер-конструктор и так далее. Каждая отрасль впитала в себя инженерное дело, и инженерное дело стало основой любой отрасли, будь то сельское хозяйство, кино или космос. Сейчас примерно то же самое происходит с IT. Первые 20 лет своей жизни IT было вещью в себе, делало самостоятельные сервисы для себя, а сейчас IT становится частью чего бы то ни было. В сельском хозяйстве это не просто дроны, это датчики, собирающие всевозможные данные, технологии, позволяющие собирать несколько урожаев; в кино компьютеры просчитывают реакцию зрителей, исходя из этого тестируются сценарии; в медицине IT совершает революцию и ставит диагнозы во многих случаях точнее, чем врачи; не говорю уже о беспилотных машинах — когда-то это было просто фантазией.
— Во что бы вы сами сейчас инвестировали?
Вопрос «куда инвестировать» — это вопрос «какие проблемы человечества тебе ближе»: продолжительность жизни, голод или покорение других планет? Исходя из этого, уже можно выбирать, смотреть, что сейчас актуально и развивается, имея какой-то взгляд наперёд. У тех же детей сейчас проблема с выбором профессий. Ещё пять лет назад можно было смотреть на родителей и видеть, какой опыт будет успешным, а сейчас уже всё: родители сами не знают, останутся они в своей отрасли или нет.
— Какую нишу можно успешно занять в онлайн-образовании?
Любую. Онлайн-образование сейчас — это такой маленький зверёк на теле слона. Свободно всё, бери любую нишу и разрабатывай. Другое дело, что не все бизнес-модели работают. Онлайн-образование находится на этапе становления, то есть никто не знает, каким оно будет через десять лет, как никто не знал, какой будет электронная коммерция двадцать лет назад. Уже тогда была куча интернет-магазинов, но никто понятия не имел, как всё это будет работать. Поэтому сейчас в онлайн-образовании все ищут работающие модели. Можно говорить, какие модели работают и приносят деньги. В первую очередь, это любые проекты, в которых есть живой преподаватель. Где нет учителя, там нет денег. Важно смотреть на объём рынка, где люди хорошо платят. Первое — это дополнительное школьное образование. Чем дальше, тем больше школа перестаёт успевать хоть за чем-нибудь в мире. К счастью, в учебниках уже пишут, что атом делим. Школа слишком консервативна, она плохо меняется. Это касается и вузовского образования.
Переучивание на новые специальности — тоже большой тренд. Прекрасный пример — Беларусь, которая несколько последних лет активно идёт в сторону того, чтобы стать IT-страной, и делает для этого всё. У них сейчас повальная смена профессий: грузчики, таксисты, медсестры — все пытаются овладеть IT.
— У вас есть сервис, который помогает ученикам изучать язык за границей. С какими сложностями вы столкнулись при его реализации?
У людей завышенные ожидания, и наша экономика не в том состоянии, чтобы многие могли себе это позволить.
Есть несколько ключевых вещей, которые связаны вообще с языком. Например, это то, как устроена наша память. У людей очень часто есть ожидания, что они съездят куда-нибудь заграницу и через месяц всё, сразу заговорят. Действительно, такое случается, но это — чудо. Конечно, если до этого ты не разговаривал и был барьер общения, то он слетит, потому что у тебя нет другого способа выжить, кроме как начать коммуницировать на английском языке. Но человеческая память так устроена, что если в день запихнуть в неё тысячу слов, то эта тысяча слов очень быстро вылетит обратно. Нельзя в неё запихнуть много.
— Ещё есть сервис, который позволяет смотреть фильмы и сериалы с умными субтитрами. Это большой технологический шаг вперёд. Как вы думаете, каким будет изучение языков через пять лет?
Ключевая задача, которая есть в образовании — офлайновом, онлайновом, в России, в мире — это работа с мотивацией ученика. Мотивация — это самое главное. «Я учился и бросил» или «Я учился, не доучился и всё забыл» — истории про одно: у меня нет никакой мотивации это знать. Самый простейший пример: неважно, сколько времени назад человек закончил школу — год или тридцать лет, задай ему десять простых вопросов из курса средней школы, кроме математики за начальные классы, и восемь пальцев в итоге останутся незагнутыми. Но есть один вопрос, на который все отвечают. Что означает поднятая рука? Все его знают, потому что у них очень большая мотивация запомнить этот жест.
Технологии умных субтитров и всего остального нужны, чтобы поддерживать и разжигать внутри человека мотивацию. Я могу это посмотреть, я могу это понять, ух ты, я понимаю всё больше слов. Я устал и сейчас буду смотреть сериал для развлечения, но я учусь.
Всё образование в принципе должно выстраиваться вокруг мотивирующих тебя продуктов, а уж язык тем более. Язык не нужно учить как он есть, надо учить язык для того, чтобы воспользоваться им сегодня. Сегодня ребёнку прописали лекарство. Загугли, это, вообще, лекарство или очередной фуфломицин? Телефон глючит: идти к мастеру или можно решить проблему самому? Если начать искать в интернете ответы на те или иные вопросы, темы или симптомы, то на русском и на английском качество ответов будет драматически отличаться. Это касается и работы: зачем учить язык вообще, когда можно выучить вопросы по твоей теме. Сразу пропадает вопрос, зачем ты это учишь — вот она, реальная польза. И субтитры и все эти технологии про одно: как сделать образование контекстным к человеку. То есть перейти от того, что мы учим всех, к тому, что мы учим каждого.
— Если бы философию вашей компании можно было уложить в пять пунктов, что это были бы за пункты?
- Мотивация.
- Данные.
- Гарантия.
- Внедрение в жизнь человека.
- Непрерывное обучение.
— С какими сложностями вы сталкивались при подборе кадров в самом начале Skyeng и с какими сталкиваетесь сейчас? Как выглядит ваш идеальный сотрудник?
На старте всегда проблема одна: ты никто, тебя звать никак, ты сидишь в нигде. Кто к тебе пойдёт работать? В лучшем случае люди в радиусе двух автобусных остановок и одной станции метро от тебя, потому что у бизнеса нет денег снимать офис в престижном районе Москвы. Мы очень быстро поняли, что у нас выбор простой: либо работаем с тем, кто живёт с нами поблизости, либо учимся работать с удалёнными сотрудниками. С одной стороны, это кусочек нашего бизнеса: мы и так учим людей удалённо, почему бы нам не прокачать эту вещь? И в этот момент мы осознали, что наш кастинг стал гигантским. Мы выбирали из вообще любых людей, вне зависимости от того, где они живут, какие у них разрешения на работу и что у них в жизни происходит. Наш первый HR-директор жила в Мельбурне, Австралии. Сейчас наш PR-директор живёт в Барселоне. То есть сотрудники, которых ты вчера видел в офисе, сегодня могут быть вообще на другом конце земного шара и работать эффективно. То, что мы научились работать с удалёнкой, решило нашу проблему с поиском хорошего специалиста.
У нас много учителей, почти три тысячи без малого, и нам очень важно, чтобы они работали с мотивацией ученика. В педвузе на это тратят примерно ноль секунд за все пять лет, и наша задача этому научить.
Что касается сотрудника, который обеспечивает функциональность школы, либо развивает её, либо делает что-то новое, то для нас важно:
- он или она понимает, что решения принимаются на основании некоторых объективных данных. Всегда нужно принимать решения неинтуитивно;
- она или он знает, зачем ей развиваться и в какую сторону. Не для нас, а для себя;
- у нее или него есть мотивация работать.
График отпусков у нас устроен как обычно. При этом люди проводят время, скажем, в Таиланде, половину года. Они там работают, а потом едут отдыхать куда-нибудь ещё. Это такой HR-бренд. Человек при прочих равных думает: «Хм, интересно, это значит, я могу сидеть с ребёнком, жить в тёплом, хорошем климате и работать». И всё. Вот так у нас появляется много крутых специалистов, которых бы мы просто так к себе не позвали, потому что они топовые специалисты из Google и Facebook. У нас была мотивация, потому что не было выхода, и мы научились это делать хорошо. Если у бизнесмена нет этой мотивации, то у него никогда в жизни не получится научиться работать с удалёнкой.
— Каких знаний сегодня не хватает управленцам и менеджерам? Чему стоит поучиться кадровикам?
Звучит довольно мерзопакостно, но всё меняется очень быстро. Кадровый рекрутинг сильно изменился за последние годы, и сейчас он будет меняться ещё сильнее, старые методы не очень хорошо работают. Поэтому нормальный подход — это про всё время учиться новому. Звучит заезженно, но это правда.
Если зайти на HeadHunter и посмотреть топ-20 самых востребованных специалистов, то, навскидку, больше половины этих профессий не существовало ещё пять лет назад. Это не значит, что их никто не учит, это значит, что у HR-ов, по сути, даже нет инструментов, чтобы оценить, подходит им человек или нет. И этот процесс будет происходить ещё быстрее. Соответственно, необходимо учиться. Это и есть самый главный скилл, который должен быть. Для этого есть книги, семинары, монторинги, божественное откровение прямо в мозг — неважно, как учиться, важно понимать, что ты не остановился. Остановился — всё, на пенсию. Мир сейчас не такой дружелюбный, как раньше. Нельзя сказать «я не знаю».
Сейчас «я не знаю» — это «я не хочу этого знать». За десять минут любой человек сделает список из компаний, которые делают что-то лучше него, а через два часа уже передаст финальную версию своим рекрутерам со словами: «Ребята, найдите мне оттуда специалиста, который согласится за деньги рассказать, как в этом месте мир устроен». Я не знаю, куда идти и что делать. Это шоры и состояние окопа. Маленькие бизнесы очень часто придерживаются позиции «мы в окопе, вот амбразура, все враги». И вылезти оттуда невозможно в принципе.
«Где нет учителя – там нет денег»
Люди в бизнесе проходят три стадии, как по Фрейду. Первая стадия — оральная, когда надо о себе как-то заявить. Вторая стадия — анальная, когда нужно закрепить свои границы и научиться чувствовать себя. И вот эту стадию очень немногие бизнесы не проходят. Потом начинается фаллическая, стадия интеграции. Многие застревают на второй стадии, не понимая, что единственный окоп, который у них есть, — это их голова.
Рынок образования фантастическим образом фрагментирован. На нём есть бренды, но нет лидеров с точки зрения доли рынка. Можно называть МГУ и Оксфорд. Они, безусловно, обладают брендовой ценностью — знаком качества, но их доля рынка очень маленькая. Можно смело говорить, кто котируется и чей рейтинг высок, но к онлайн-образованию это по-прежнему никакого отношения не имеет. Это традиционные офлайновые бренды, киты, на которые все смотрят. Говоришь «МФТИ, Бауманка», все отвечают «да, знаем, всё понятно». Говоришь другие слова из онлайн-образования, скажем, Coursera — самый известный онлайн-проект, и в ответ уже вежливая улыбка.
У онлайн-образования есть задача зарабатывать себе репутацию, для того чтобы это как-то повлияло на конверсию трудоустройства. Но пока мы очень далеко от этого.
Все дают удостоверения и сертификаты. «Нетология», бауманский «Специалист», мы, но вопрос в том, как на это смотрят HR-ы. Онлайн-образованию нужно выстраивать бренды так, чтобы их воспринимали при приёме на работу. Если эти ребята дали бумажку, значит, там действительно есть верифицированные скиллы. Когда это наконец случится, тогда всё будет хорошо. И бренды действительно могут этого добиться.
— Какие основные ошибки совершают бизнесы в сфере онлайн-образования?
Все делают одинаковые ошибки.
Во-первых, неверные расчёты. Кто-то вообще не умеет считать, у кого-то не настроена никакая аналитика, кто-то умеет считать, но делает это неправильно.
Во-вторых, многие считают, что учителя легко заменить алгоритмами и видео, что учитель — это такая аудиокнижка на ножках, которая умеет просто вещать. Это практически всегда приводит к неуспеху.
В-третьих, вместо решения проблем ищутся новые технические способы. А теперь давайте всё это сделаем с помощью VR. Почему? Окей, тогда блокчейн. Зачем? Для любого стартапа и развивающегося бизнеса главная заповедь: концентрируйся или умри. Если этого не делать, в результате всё провалится.
В-четвёртых, конкуренция. С моей точки зрения, сейчас никто никому не конкурент. Задача онлайн-образования сегодня — не тратить свои силы на бессмысленную борьбу, не воровать друг у друга клиентов и двух-трёх коллег, а всем вместе есть офлайн. Там миллиарды долларов. Когда съедим его хотя бы на треть, тогда уже будем разбираться, кто кому конкурент. До этого нам ещё очень далеко.
— На чей опыт вы ориентируетесь? На что следует обратить внимание в первую очередь бизнесам, которые ориентируются на вас?
Мы ориентируемся на опыт компаний, которые стоят в 30-40 раз больше, чем мы. У них можно учиться масштабированию, позиционированию, защите рынка, завоеванию новых ниш. То есть всему, что могут делать крупные бизнесы хорошо. Всем остальным нужно смотреть вот на что: есть вещи, которые легко копируются — это всё техническое. Мы когда-то сделали свою платформу, и все остальные с криками побежали делать такую же. Мы понимали, что платформу скопируют, это было очевидно. Здорово, что мы сделали это неким стандартом на рынке: тогда такого никто не делал, а сейчас так делают все. Самое важное, что нельзя скопировать, это культуру и операционные процессы, которые есть внутри компании. В них всё самое интересное, и концентрироваться нужно на этом, а не на внешней стороне.
— Вы активно используете социальные сети. Что бы вы посоветовали предпринимателям, которые хотят использовать эти digital-каналы для продвижения продукта?
Не давать эту задачу гуманитариям. Есть уровень исполнительский — написать конечный текст, поставить картинку. Это могут делать гуманитарии. Дальше и вплоть до стратегии должны работать люди, которые смотрят на весь digital и весь перфоманс-маркетинг с точки зрения аналитики данных. Где-то наверху, где стратегия, тоже может появиться гуманитарий, но современный маркетинг — это математика, математика и математика. Если в компании нет культуры работы с данными и вычислениями, то никакой digital им особо не поможет. И самый главный совет: не думать, что маркетинг — это гуманитарная сфера, где можно сидеть и думать, какого цвета написать слово «скидки» у себя на витрине.
